Андрей Вознесенский

Неизвестный - реквием
в двух шагах, с эпилогом

                                         Памяти лейтенанта Советской
                                 Армии Эрнста Неизвестного,
                                 павшего в атаке 2-го Украинского
                                 фронта.

Лейтенант Неизвестный Эрнст.
На тысячи верст кругом
равнину утюжит смерть
огненным утюгом.

В атаку взвод не поднять,
но сверху в радиосеть:
"К атаке - зовут - твою мать!"
И Эрнст отвечает: "Есть".

Но взводик твой землю ест.
Он доблестно недвижим.
Лейтенант Неизвестный Эрнст
идет
           наступать
                              один!

И смерть говорит: "Прочь!
Ты же один, как перст.
Против кого ты прешь?
Против громады, Эрнст!

Против -
       четырехмиллионнопятьсотсорокасемитысяячвосемь-
       сотдвадцатитрехквадратнокилометрового чудища
       против, -
       против армии, флота,
                      и угарного сброда,
                                                         против -
       культургервышибал,
                    против национал-социализма,
                                                                             - против!

Против глобальных зверств.
Ты уже мертв, сопляк?..
"Еще бы", - решает Эрнст
И делает
                 Первый шаг!

И Жизнь говорит: "Эрик,
живые нужны живым.
Качнется сирень по скверам
уж не тебе - им,
не будет -
              1945, 1949, 196, 1963 - не будет,
и только формула убитого человечества станет -
              3 823 568 004 + 1,
и ты не поступишь в Университет,
и не перейдушь на скульптурный,
и никогда не поймешь, что горячий гипс пахнет
                                                                   как парное молоко,
не будет мастерской на Сретенке, которая запирается
                                                                                        на проволочку,
не будет выставки в Манеже,
и 14 апреля 1964 года не забежит Динка и не положит на
гипсовую модель мизинца с облупившимся маникюром,
и она не вырвется, не убежит
и не прибежит назавтра утром, и опять не убжит,
и совсем не прибежит,
не будет ни Динки, ни Космонавта (вернее, будут, но не
для тебя, а для белесого Митьки Филина, который не
вылез тогда из окопа),
а для тебя никогда, ничего -
      не!
          не!
                не!..

                             Лишь мама сползет у двери
                             с конвертом, в котором смерть,
                             ты понимаешь, Эрик?!
                             "Еще бы", - думает Эрнст.

                              Но выше Жизни и Смерти,
                              пронзающее, как свет,
                              нас требует что-то третье, -
                              чем выделен человек.

                              Животные жизнь берут.
                              Лишь люди жизнь отдают.

                              Тревожаще и прожекторно,
                              в отличие от зверей, -
                              способность к самопожертвованию
                              единстенна у людей.

                              Единственная Россия,
                              единственная моя,
                              единственное спасибо,
                              что ты избрала меня.

Лейтенант Неизвестный Эрнст,
когда окружен бабьем,
как ихтиозавр нетрезв,
ты спишь за моим столом,

когда пижоны и паиньки
пищат, что ты слаб в гульбе,
я чувствую,
                       как памятник
ворочается в тебе.

Я голову обнажу
и вежливо им скажу:

"Конечно, вы свежевыбриты
и вкус вам не изменял.
Но были ли вы убиты
за родину наповал?"

1964